Элегия: Старость не для слюнтяев

     «Элегия» — фильм, основанный на романе «Умирающее животное» Филиппа Рота, в лирической форме стихотворения грустного содержания повествует о любви Девида и Консуэлы. Устойчивые черты как и в лирике: интимность, мотивы разочарования, несчастливой любви, одиночества, бренности земного бытия, определяет риторичность в изображении эмоций.

     Свободный и независимый главный герой – Девид Кепеш (Бен Кингсли) потому и независимый, что, едва учуяв узы ответственности отношений, он срывается и бежит. Поэтому к своей старости у него есть успешная работа критика и преподавателя литературы, единственный близкий друг (Деннис Хоппер), брошенная семья, сын, которому уже 31, и случайные и непродолжительные встречи с женщинами. Неожиданно для самого себя он влюбляется в свою студентку Консуэлу Костило (Пенелопа Крус). Она отвечает ему взаимностью и их отношения приобретают бурное развитие. Это люди совершенно разных поколений и культур. Девид уже многое повидал в жизни, он – порождение сексуальной революции. Консуэла же скромная кубинская девушка из католической семьи. 

     Дэвид уверен, что в душе он всё тот же, но сблизившись с Консуэлой обнаруживает в себе доселе незнакомые чувства. Сперва секс, лишь потом — любовь, а дальше — кризис и непонимание. Столь быстрое развитие отношений пугает Девида. Его бросает от ревности до самоедства из-за собственного возраста. Он боится, что она его бросит и в то же время ждет этого, возможно даже жаждет когда она уже уйдет к другому – более молодому. После того как Девид не приходит на вечеринку Консуэллы, посвященную ее окончанию учебы, на которой она собирается познакомить его со своими родителям, они расстаются. 

     Девид считает что это к лучшему. Однако внезапная смерть его единственного друга Джорджа бросает его в одиночество и он понимает, что все еще любит Консуэлу. Через некоторое время героиня Пенелопы Крус сама объявляется и говорит, что у нее рак груди. Достаточно жестко если учитывать, что Девид считал эту грудь идеальной. Она просит его сфотографировать ее обнаженной. После операции он приходит к ней в больницу. Они собираются быть вместе. На этом фильм заканчивается. 

     Достаточно монотонная картина, своей фабулой напоминающая «Осень в Нью-Йорке» Чжоан Чен с Ричардом Гиром и Вайноной Райдер 2000 года. Стоит сделать акцент, что оба фильма сняли женщины. «Любой роман приобретет новый смысл через десять лет» – говорит главный герой: так произошло и с развитием сюжетов. И если герой Гира изначально знает о болезни любимой и приходит к ней, когда уже становится ясно, что скоро она умрет (операция на которую он так долго ее уговаривал не помогла), он из любви/жалости доживает с ней до Рождества, в которое она и умирает, то героиня Элегии сама приходит к любимому с ужасной новостью в канун Нового года (в обоих случаях хорошо виден архетип умирания-рождения). Она ложится на операцию. Ей отрезают наиболее любимую Девидом часть ее. Но она выживает и они остаются вместе. Стоит отметить, что в обоих случаях в момент, когда героиня рассказывает о своем ужасном диагнозе, она становится старше. Так в «Осени в Нью-Йорке» Гир становится еще более инфантильным, а в Элегии герой Кингсли впадает в слезы. Умирающие девушки становятся более близкими к смерти чем их более возрастные любовники. Да и Девиду больше нет смысла ревновать ее к молодым людям. Однако становится вот какой вопрос (как по мне, то самый главный!): пришел бы герой Гира к любимой и пришла бы героиня Крус к любимому, если б не страх перед приближающейся смертью? Эта любовь. Он любит. Она любит. Оба знают о любви другого. Но лишь чувство смерти неподалеку подстегивает что-то делать. «Пятилетняя выживаемость онкологических больных составляет в США — 62% среди мужчин и 63,5% среди женщин». Велика вероятность таки загнуться. Таким образом, Фрейд во всем: от сублимации смерти до сублимации сексуального (герой Гира влюбляется в дочь своей бывшей женщины). Так же время от времени вспыхивает аллюзия на Красавицу и чудовище. А когда Консуэла заболевает, то они действительно становятся на равных. Даже при успешном исходе химиотерапия, облучение и операция не могут не оставить следа на ее красоте. Не исключено что пока она вылечится, то станет похожа на престарелого персонажа Кингсли. Тем не менее, если в «Осени в Нью-Йорке» так и кричит смысл «будьте вместе и цените каждый миг», то «Элегия» больше похожа на назидание «как плохо, что ты прожил неправильно большую часть своей жизни, поэтому теперь будешь доживать жизнь с больной женщиной и в лучшем случае вы умрете в один день».

     Нельзя не отметить игру актерского трио (Кингсли-Крус-Хоппер). Постоянно думающий Кингсли, ход мыслей которого затягивает: время от времени, когда он что-то вспоминает и анализирует снова, то складывается такое впечатление, что это ты думаешь, а герой говорит твоими устами. Хоппер уравновешивает состояние дел своими циничными и иногда бессмысленными репликами – а между прочим поэт и лауреат пулитцеровской премии. Героиня же Крус необычайно романтична и красива. 

     В фильме много эротики и много голой Пенелопы Крус (не Альмадоваром единым, так сказать). Стоит отметить исключительную эстетичность обнаженки, которая остается в рамках искусства. Что так же радует в Пенелопе, так это то, что она не боится на экране показаться какой-то не такой… Складывается впечатление, что ей все равно как она выглядит, а основополагающим является передача образа. Стоит упомянуть об открытии фильмом сходства между Пенелопой Крус и Махой Гойи. Истина в вечном возвращение.

     Фильм был представлен и участвовал в конкурсной программе Берлинского кинофестиваля в феврале 2008 года. Был достаточно тепло принят критикой. Хотя при вложенных тринадцати миллионах долларов (вероятно большая часть гонорара ушла на зарплату актерам) сборы в мире составили мене пятнадцати миллионов.

     Смутила операторская работа. Если картинка была еще куда ни шло, то камера уж слишком живая – время от времени раздражала глаз. Хотя динамичный монтаж и музыка в эмоционально насыщенных сценах вытягивали всю чувствительную часть. 

     Сюжет банальный. К тому же незаконченный. И это не плюс фильму в стиле: постмодерная открытая концовка, а промах, который оставляет пустоту, а не место для размышлений. Фабула затерта. Местами проскальзывают намеки на философию, но чрезвычайно глубоким смыслом картина обделена. Фильм спасла лишь хорошая игра актеров и приятные глазу средства художественной выразительности. Не думаю, что он войдет в историю кинематографа или в учебники по кино, но, тем не менее, оставляет приятные впечатления.
 

     Один критический отзыв очень точно передает суть картины: «В этом фильме никто никуда не торопится, хотя того же Дэвида наступающая старость, кажется, должна бы подгонять. Здесь красота кадра важнее диалога, будничная беседа значительнее сюжетного поворота, а грудь Пенелопы Крус — важнейшее из искусств».